Наедине со всеми | «Горько!»Юлий Смелков, Московский Комсомолец, 28.12.1986 Как-то живем мы очень? по-королевски, что ли. У королей, как известно, были шуты, чтобы развлекать их величества, у нас? ну нет, конечно, не шуты, такой и должности нет ни в каком штатном расписании, но в дни семейных торжеств, например, свадеб, вполне возможен за праздничным столом штатный тамада, нанятый специально человек. Если вдуматься, грустно это — что же, мы сами веселиться не в состоянии без такого вот допинга?А. Галин (все увереннее выдвигающийся в первый ряд наших драматургов) написал пьесу «Тамада». К. Гинкас поставил ее на сцене МХАТа, а мы смотрим — смотрим на знакомую жизнь, можно сказать, на самих себя. Это отнюдь не значит, что спектакль натуралистичен, что все в нем, «как в жизни», — образное решение не демонстрируется, а скорее скрывается. Ресторанный зал, не очень шикарный, но старающийся выглядеть импозантно, сооружен художником Д. Боровским очень похоже на реальные образцы. И обслуживающий свадьбу персонал узнаваем — в меру хамоватая администраторша, в меру таскающие с праздничного стола все, что подороже, официанты: ну в общем все, как полагается. Персонажи разделены на три группы: две пары — женихов и невест (две свадьбы), группа родителей, родственников и гостей, а также разнообразный обслуживающий персонал — ресторанная обслуга, тамада и прочие. Они-то больше всего Галина и интересуют. Новобрачные и их родственники интересны драматургу и режиссеру лишь как фон — живой, интересный, несущий массу примет нашей жизни. В этой среде множество узнаваемых характеров, есть прямо-таки блестяще сыгранные роли — например, Волобуев, отец одной из невест, в исполнении В. Кашпура, суетливый, готовый с радостью подчиниться стандартному ритуалу и в то же время постоянно опасающийся, как бы его не обманули, стремящийся получить все, за что заплачено, робкий и одновременно агрессивный. Или Мила — И. Юревич, девица, отлично знающая, что ей нужно от жизни, и готовая добиваться этого всеми средствами. В общем, тут все на уровне добротного бытописания с фельетонными черточками — некоторая жесткость, свойственная режиссерскому почерку К. Гинкаса, тут вроде бы смягчается, уступая место бытовой сочности красок. Правда, во втором акте, во второй свадьбе, режиссер сделал толпу гостей какими-то инфернальными — цветные парики, темные очки, странные прически. Но поскольку странной получилась лишь часть гостей, то возникает ощущение нарочитости, не доведенного до конца и потому излишне демонстративного режиссерского приема: тут К. Гинкас как бы вернулся к самому себе, к жесткой режиссуре, и получилось это в данном случае не вполне удачно. Но все-таки главное в спектакле не это. Пьеса недаром называется «Тамада», ее подлинные темы лежат в так называемой сфере обслуживания, наиболее проблемной и даже загадочной сфере нашей жизни. Я испытываю некоторую неловкость, написав это: вроде бы понятие «сфера обслуживания» не имеет непосредственного отношения к искусству, от этого термина прямая дорога к скомпрометированным словосочетаниям типа «пьеса о рабочих» или «пьеса о продавцах». Пьеса Галина, как всякая хорошая пьеса, говорит о людях. Но сфера обслуживания — это и когда мы по службе, а не только по душе, обязаны делать добро другим, обязаны несмотря на наше собственное настроение и состояние; в этом смысле мы все работаем в сфере обслуживания. Поэтому проблемы героев Галина — это, строго говоря, наши собственные проблемы. Да и сами они так их и воспринимают, тем более что если тамада Гена (он, правда, называет себя Гиви, чтобы казаться грузином, ибо, как известно, лучший и непревзойденный тамада — именно грузин) работает, так сказать, в сфере человеческой радости, на свадьбах, то его бывшая жена Нина — в сфере человеческого горя, администратором в крематории, Так что спектр их служебных эмоций вмещает в себя все человеческие состояния. И выясняется, что все эти люди из сферы обслуживания — просто люди. Спектакль показывает их не в ореоле занимаемой должности, а изнутри, со всеми их болями, бедами и обидами на жизнь. Их играют первоклассные актеры: певицу Ирину Минелли — Е. Васильева, аккомпанирующего ей музыканта Симона — А. Калягин. Рядом, выдерживая сравнение с ними, играть молодому В. Симонову (Гиви — Гена) и Е. Прокловой (его жена) нелегко, их роли получаются, конечно, менее богатыми, но работают они с полной отдачей. Но когда на очередной свадьбе несмотря на все неурядицы все-таки налаживается веселье и все пускаются в общий пляс, «сфера обслуживания» как-то отходит на второй план, заслоняется этим весельем и, кажется, перестает быть интересной режиссеру. Тут и начинаешь думать: если они — для нас, то, может быть, и мы должны быть для них, и вообще каждый человек — для других? И если театр, мне кажется, не очень задумался над вопросом — что же дальше будет с Гиви — Геной и его бывшей женой, то нет ли в этом ставшего уже привычным пренебрежения к людям «сферы обслуживания», нет ли в этом забвения простой истины, что они — тоже люди? Я весьма далек от того, чтобы на основании этих соображений умалить достигнутое МХАТом и К. Гинкасом в спектакле, — ему, надо полагать, суждена долгая и успешная жизнь; думаю, он завоюет театральную Москву. Я просто размышляю о сложностях пьесы — даже не столько ее, сколько о сложностях наших общих отношений со «сферой обслуживания» и о том, как эти наши отношения на ней отражаются. А отражаются они очень непросто — когда мне говорят, что на престижных премьерах престижных спектаклей самые престижные места занимают директора и товароведы комиссионных и прочих магазинов, то я думаю о том, как к ним относятся люди, которые добывали им эти места. Они что — такие уж друзья им? Или директора и товароведы так любят театр? Скорее всего- ни то, ни другое. Просто складываются, уже сложились, такие человеческие отношения, когда, все делают вид: одни — что любят театр, другие — что любят товароведов и все готовы для них сделать. Фальшь какая-то появилась в отношениях людей — поэтому, главное достоинство «Тамады» в МХАТе, на мой взгляд, в том, что спектакль заставляет думать об этом. Серьезный, глубокий спектакль. Пресса Не хлебом единым, Нина Агишева, Правда, 22.02.1987 Колоратурный контрабас, Мария Седых, Литературная газета, 28.01.1987 Групповой портрет с тамадой, Сергей Николаевич, «Неделя», № 4 (1400), 1987 «Горько!», Юлий Смелков, Московский Комсомолец, 28.12.1986 Премьеры будущей недели, Вечерняя Москва, 25.10.1986 | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
