Режиссеры | Покаянный канон после ОсвенцимаЕлена Дьякова, Новая газета, 18.10.2007 14 октября, на Покров Богородицы, II Московский фестиваль современной культуры «TERRITORIЯ» (спонсор администрация президента РФ) завершен проектом Теодора Курентзиса и Кирилла Серебренникова «МИСТЕРИОН»: российской премьерой «Мистерии о конце времени» Карла Орфа. Художник Николай Симонов, видеоарт Кирилла Преображенского. Среди певиц: Татьяна Куинджи, Юлия Корпачева, Вероника Джиоева, Наталья Загоринская. Среди чтецов: Евгений Миронов, Елена Морозова, Сергей Медведев. Место действия Зал Чайковского (в 1930-х Театр Мейерхольда, это важно). На дне и на уступах амфитеатра: ансамбль ударных инструментов Марка Пекарского, «Мастера хорового пения» Льва Конторовича, оркестр и хор фестиваля.?Из верхнего яруса действо кажется огромной воронкой песочных часов. «Мистерия о конце времени» (1969-1971) последняя партитура автора Carmina Burana. Третья его мистерия (после Пасхальной и Рождественской). Господа мельницы медленно мелют, но тонок помол их. Все огонь поглотит и оставит лишь пыль? Все пройдут сквозь горящий поток и сквозь пламя, пророчат Сивиллы Орфа в прологе. Им вторят в оркестре сдержанные стеклянные звоны лютеранских Glocken над спящим германским городком. (А для русского уха дальние путевые колокольцы Страшного суда.) Рокот физкультпарадов строевых карнавалов 1930-х во второй и третьей частях партитуры перейдет в исступление ковровой бомбардировки. В локальный (но уж не для современников и соплеменников!) День гнева над Третьим рейхом. С желтыми язычками живого огня на пюпитрах оркестрантов (то ли церковный воск, то ли коптилки в бомбоубежищах). С воплем Беженца к небесам: Mach das Ende! положи этому конец, Господи! С белой хлопковой ватой, завалившей крестообразную сцену. С судорожными взмахами черных лопат в этих руинах. Такие руины 1945-го, к слову, еще в 1970-х стояли в Дрездене кварталами. К окаменелой пыли «мельницы богов» живые не приближались. Вид был страшен. А о премьере в Москве сайт «Правда.Ру» с гражданским накалом сообщил: «Любимец Гитлера закроет Территорию“». Ну тут СМЕРШ, как обычно, перестарался. Карл Орф (1895-1982), коренной баварец, внук двух генералов рухнувшей Германской империи, отнюдь не был жертвой рейха. И его миннезингером тоже. Не вступал ни в Сопротивление, ни в НСДАП. Написал музыку для шествий Берлинской олимпиады 1936 года, но уклонился от просьбы Геббельса воодушевить своим талантом Wochenschau. Но крайне глупо пробовать его анкету на зуб. Вот что важно: Орф явно был человек и художник, связанный всей кровеносной системой со своей страной. А раз так и со своим временем. И со своей мерой ответственности за оное. Любому теплокровному (они, впрочем, почти перевелись?) крайне трудно встать над земным притяжением «общей крови» и горизонтом зрения данной почвы. Мистерия Орфа (в моем субъективном ощущении) звучит так, точно среди всесветной дискотеки кто-то возглашает с полной мощью сильной души: «Доброго ответа на Страшном суде просим?». И чем страшнее «записанное в книгах», тем сильнее белое каление Покаянного Канона после Освенцима. По черному экрану, закрывшему орган Зала Чайковского, бежит русский перевод древнегреческих, латинских, старонемецких текстов. На крестообразной сцене и на круглом «видео?плафоне» зала тоже, в общем-то, идет перевод на общепонятный язык. Эти дружинницы с подсумками наперевес выполняют долг перед родиной в Осоавиахиме или в гитлерюгенде? Физкультурники с фанерными крыльями воплощают «ястребок» или «мессер»? Кинохроника ХХ века, наша и «ихняя» в нарезку, заменяет фреску «Страшный суд» соц-поп-артом? Серебряный маятник Последних Времен не из Музея атеизма (он же Казанский собор)? На плафоне мелькают, сменяя друг друга, свастика, звезда, салюты всех вождей, кресты всех конфессий, альфа и омега, значки иврита, арабская вязь. Меньше всего знаков нашего времени. Но они есть: картонные короба от холодильников Side-by-Side (в них живут Сивиллы и Анахореты Орфа). Кадр хроники: Белый дом-1993 с черным танковым ожогом, точно фасад пытали паяльником. Люцифер (супермодель Данила Поляков), приносящий покаяние Отцу Небесному (гламурное существо невнятного пола сбросит меха и алые шпильки копыт от кутюр, с усилием превращаясь в Адама «новой земли и нового неба»). Любая Атлантида приходила (или придет) к своему Дню гнева. Каждый из них материальная тень того, общего: с семью трубами. Кажется, музыка Орфа сказала нам именно об этом. |