Художественное руководство и дирекцияРуслан Кулухов Владимир Хабалов Ляйсан Мишарина Наталья Перегудова Сергей Шишков Вячеслав Авдеев Константин Шихалев Творческая частьРепертуарная частьНаталья Беднова Олеся Сурина Виктория Иванова Наталья Марукова Людмила Калеушева МедиацентрАнастасия Казьмина Дарья Зиновьева Александра Машукова Татьяна Казакова Наталья Бойко Екатерина Цветкова Олег Черноус Алексей Шемятовский Служба главного администратораСветлана Бугаева Анна Исупова Илья Колязин Дмитрий Ежаков Дмитрий Прокофьев Отдел проектной и гастрольной деятельностиАнастасия Абрамова Инна Сачкова Музыкальная частьОрганизационный отделОтдел кадровАнна Корчагина Отдел по правовой работеЕвгений Зубов Надежда Мотовилова Финансово-экономическое управлениеАльфия Васенина Ирина Ерина Елена Гусева Административно-хозяйственный отделМарина Щипакова Татьяна Елисеева Екатерина Капустина Сергей Суханов Людмила Бродская ЗдравпунктТатьяна Филиппова | Побеждающая радость творенияСаулюс Мацайтис, Эхо Литвы, 18.01.1994 Международный театральный фестиваль LIFE, удививший нас весною прошлого года, должен состояться только в следующем. Однако театр — непрекращающийся процесс становления живого искусства, два года для него — большой срок. Не повторяя ошибок, к примеру, Московского международного кинофестиваля, о котором за такое же время в мире все успевают забыть, администрация которого полтора года «отдыхает» и спохватывается только тогда, когда фестиваль уже на носу, LIFE сохранил свою боевую команду и будет нас радовать отдельными гастролями неординарных трупп и в «нефестивальное» время.Первая из этих трупп — нашумевший московский театр «Мастерская Петра Фоменко», на прошлой неделе показавший вильнюсской публике спектакль по незаконченной пьесе Н. Гоголя «Владимир III степени», а также «Волки и овцы» А. Островского (к сожалению, решение показать Островского лишь единожды и лишь минимальной, «избранной» публике слегка отдавало снобизмом). Огромный успех спектаклей — стены Русского драмтеатра, где проходило представление «Владимира?», уже явно забыли и такой аншлаг, и такие овации — показал, что выбор LIFE был безошибочным: в тоске и серости нашей повседневности люди соскучились по смеху, юному задору, нерекламной яркости — всему тому, что «Владимир?» предложил в избытке. Настораживающей рекламной шумихой повеяло, пожалуй, лишь от некоторых громких обещаний, ярким шрифтом набранных в программе: «Спектакль, достойный Парижа» (?), «Это — виртуозы Москвы». Действительно, оказалось, что громкое определение «виртуозы» подходит не ко всем исполнителям, особенно к их культуре сценической речи: многие гоголевские реплики комкались актерами и до моего десятого ряда просто не долетали. Искупает ансамблевость, живейшая заинтересованность всех в общем деле. Поэтому другая оценка из тех же, набранных курсивом, — «этот театр — такое же чудо, каким некогда был „Современник“ или Таганка», несмотря на мое предубеждение против слова «чудо», очевидно, имеет смысл, указывая на реальное место труппы в московской театральной среде и на естественный процесс «смены караула», с которым мы в Литве никак не можем смириться, плача о недавнем славном прошлом некоторых ведущих коллективов и не видя им - что уже действительно страшнее — достойной замены. Что ж, москвичи лишний раз доказали, что «свято место пусто не бывает». Наброски классика в спектакле Сергея Женовача обогатились живейшим, пульсирующим современной иронией фоном. Слава Богу, не решившись «дописывать» Гоголя, московские театралы обыгрывают каждый авторский намек, часто приводя на сцену и воображаемых персонажей — умершую тетю — (акт. К. Кутепова), жеманную даже в этой потусторонней ситуации, или трех девиц, покончивших с собой в холодных водах Невы якобы из любви к неотразимому Собачкину (акт. Ю. Степанов) — на самом деле пошлому интригану, которому больше всего подошло бы простонародное определение «мурло». Таким образом, обрывочные диалоги или монологи (текст Гоголя обрывается на жалких рассуждениях Багратиону уподобившегося Собачкина, а не отпустить ли ему под губою «что-нибудь эдакое») разворачиваются на сцене в полноценное театральное действо. Становится не так важно, что конфликты только намечены, что мы так и не увидим, каким именно образом чиновник Бурдюков (акт. Т. Рахимов) станет добиваться желанного ордена — Владимира III степени, другом прикидывающийся Пролетов (акт. Р. Юскаев) — интриговать против столь высокой награды, а госпожа Повалищева (акт. М. Джабраилова) — формировать дальнейшую жизнь своего недотепы сына, этакого великовозрастного «вечного мальчика» Миши (акт. А. Казаков). Основными становятся сами эти маниакальные стремления персонажей, затмевающие для них все на свете. Однако если в первом действии ты и не успеваешь почувствовать вынужденную фрагментарность драматургии, с головой ныряя в сладостно-абсурдный омут самой «расейской» житухи, то второе действие, несмотря на отличные актерские работы Ю. Степанова и М. Джабраиловой, все же как-то провисает именно своей дивертисментностью, эстрадностью. Здесь начинает не хватать общего замысла, лаконичности: дерзко задуманный финальный бал слуг на глазах превращается всего лишь в затянутую студенческую пародию на классический балет. Впрочем, «Владимир?» и был спектаклем студенческим, лишь впоследствии он приобрел статус профессионального. Мои сомнения — отнюдь не по этому поводу, ибо такую сыгранность, такое стремление к отточенной театральной форме не всегда встретишь и у признанных коллективов. И почти никогда — ту брызжущую через край радость сиюминутного творения, что свойственно юности и просто не может не вызвать ответного отклика. Мне встречались попытки политизировать оценку спектакля — что же, Гоголь в самые разные эпохи с невероятной легкостью накладывался на актуальные события и настроения. И увиденного «Владимира?» можно бы рассматривать в свете сегодняшней люмпенизации России, да вряд ли нужно. Основной урок талантливого спектакля мне видится глубже по замыслу. Его критическая направленность обращена к некоторым состояниям человеческой души — губительной инертности, потребительскому взгляду на жизнь. Не случайно и господа, и слуги в спектакле — единое плебейское целое, где разница в происхождении, образовании — лишь внешнее, мнимое, через которое все время проглядывает обывательская суть и тех, и других. Все они — это прекрасная режиссерская находка! — делают в своих речах абсолютно алогичные паузы, своей затянутостью значительные до того, что, кажется, еще секунда — и будет сказано нечто потрясающее; ан нет — очередная глупость. Все они вначале так складно, искренне поют про колокольчик, что аж диву даешься; кончилась песнь, исчезла душевность, слуги (прекрасно сыгравшееся трио К. Бадалова, А. Чернобая и О. Любимова) демонстративно пошли дрыхнуть, господа — имитировать деятельность, интриговать. Но они же только пели! В том-то и дело: не так прост человек, чтобы его окунать только лишь в белую или черную краску. После обрушенного на нас шквала иронии или даже издевки юная труппа кланяется и опять запевает. Уходишь со спектакли со смешанными чувствами. Отчасти обидно, что не все великолепные задумки здесь до конца реализованы. Но побеждает странный сплав радости и печали, которые всегда сопровождают, как правило, то, что принято называть высокой комедией? | |
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ — КОНСТАНТИН ХАБЕНСКИЙ
