Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

Душевная драма

Олег Зинцов, Ведомости, 2.04.2004
Первое, на что обратит внимание всякий: «Белая гвардия» во МХАТе им. Чехова — это гвардия прежде всего молодая. То есть четвертая сценическая редакция одной из главных мхатовских пьес следует традиции первой постановки (1926 г.) — показывает новое актерское поколение. Другие задачи спектакля, поставленного Сергеем Женовачем, просматриваются пока что с трудом.

Константин Хабенский (Алексей Турбин), Наталья Рогожкина (Елена Тальберг), Михаил Пореченков (Мышлаевский), Анатолий Белый и Никита Зверев (по очереди исполняющие роль Шервинского), студент школы-студии МХАТ Иван Жидков (Николка Турбин) играют своих ровесников, и для Сергея Женовача это важно. Комическое исключение составляет Лариосик — на роль юного житомирского кузена Турбиных выбран Александр Семчев, известный всей стране по рекламе пива «Толстяк». Публика Семчеву, конечно, радуется: в конце концов, главная примета Лариосика — нелепость, а уж ее-то заслуженный артист России отыгрывает за милую душу.

С другими свойствами булгаковских героев сложнее. Много ли, например, удается рассказать Константину Хабенскому об офицерской чести? Когда полковник Алексей Турбин отдает приказ о роспуске дивизиона, потому что защищать больше некого, Хабенский не то чтобы ищет опору своей роли в милицейских сериалах, но заставить зрителей забыть о них все-таки не успевает.

Оправдывает его то, что у режиссера во всех эпизодах, действие которых происходит вне дома Турбиных, опора совсем уж шаткая.

Петлюровский сброд, гетман и немцы — короче говоря, все, что касается драматических событий в Киеве зимой 1918/1919 гг., выглядит в новой версии «Белой гвардии» необязательной бутафорией. Удивительного в этом в общем-то нет. Умение подчинить действие жесткому ритму, эффектно обыграть сценическое пространство — все это не про Женовача. Он хорошо умеет делать работу совсем другого рода: наладить отношения между персонажами, создать атмосферу и актерский ансамбль. Логично было предположить, что в пьесе Булгакова его будет больше занимать то, что происходит не на заснеженных киевских улицах, а в доме с кремовыми шторами, о которых так любит поговорить Лариосик. 

Никаких кремовых штор в спектакле, кстати, нет. Художник Александр Боровский выстроил наклонный металлический помост, по которому как будто съехала в левый угол сцены вся обстановка турбинского дома. На помосте стоят фонарные столбы: можно принять их за мачты тонущего корабля, а при желании и за кресты — наверное, не случайно чаще всех к ним прислоняется Алексей Турбин. Но вот в этом покосившемся мире и обживаются хозяева и гости дома Турбиных: пьют водку, влюбляются, ставят, наконец, елку с красной звездой.

Вот стол, говорят нам со сцены, как его ни переворачивай, останется столом; придет время, и он встанет ножками вниз — так же и Россия. В пьесе эти слова принадлежат Алексею Турбину, которого убьют, в спектакле — Мышлаевскому, который остается в живых: оптимистическая, в сущности, перемена.

Не сказать чтобы мягкая режиссерская интонация Сергея Женовача обещала нам, что все будет хорошо, но все-таки не очень понятно, отчего его спектакль называется «Белая гвардия», а не «Дни Турбиных». Погоны и портупеи, сцена дыбом и массовка юнкеров, мобилизованная, между прочим, из личного состава батальона военной комендатуры г. Москвы, — все это только лишний раз подчеркивает, что музе Женовача пушки решительным образом противопоказаны. Может, он и хотел рассказать что-то о судьбах России, но в итоге просто познакомил нас с более или менее обаятельными людьми, составившими компанию за столом, который, хоть и слегка накренился, а все же твердо стоит на всех четырех своих ножках, и рюмки с него не падают. У меня, впрочем, есть ощущение, что со временем актеры сумеют рассказать об этих людях чуть больше интересного и драматичного, чем на премьере, после которой зритель выходил из МХАТа умиротворенный и преисполненный добрых чувств в отношении режиссера, исполнителей и даже действующих лиц.