Художественное руководство и дирекция

Руслан Кулухов
Владимир Хабалов
Ляйсан Мишарина
Наталья Перегудова
Сергей Шишков
Вячеслав Авдеев
Константин Шихалев

Творческая часть

Репертуарная часть

Наталья Беднова
Олеся Сурина
Виктория Иванова
Наталья Марукова
Людмила Калеушева

Медиацентр

Анастасия Казьмина
Дарья Зиновьева
Александра Машукова
Татьяна Казакова
Наталья Бойко
Екатерина Цветкова
Олег Черноус
Алексей Шемятовский

Служба главного администратора

Светлана Бугаева
Анна Исупова
Илья Колязин
Дмитрий Ежаков
Дмитрий Прокофьев

Отдел проектной и гастрольной деятельности

Анастасия Абрамова
Инна Сачкова

Музыкальная часть

Организационный отдел

Отдел кадров

Анна Корчагина

Отдел по правовой работе

Евгений Зубов
Надежда Мотовилова

Финансово-экономическое управление

Альфия Васенина
Ирина Ерина
Елена Гусева

Административно-хозяйственный отдел

Марина Щипакова
Татьяна Елисеева
Екатерина Капустина
Сергей Суханов
Людмила Бродская

Здравпункт

Татьяна Филиппова

«Из таких вырастают Гамлеты»

, 1.03.2007
1 марта 2007-го «Табакерка» — легендарный подвал О. П. Табакова на Чистых прудах — празднует 20-летие театра. Мы вспоминаем Игоря Нефедова — блестящего актера, студийца Олега Табакова, наследника его роли Адуева-младшего в «Обыкновенной истории».

Студентом Нефедов сыграл в «Пяти вечерах» и «Наследнице по прямой». На рубеже 1980-х этот парень производил с экрана совершенно ошеломляющее впечатление. Его киноровесники — Харатьян в «Розыгрыше», Дунаевский в «Курьере», покойный Никита Михайловский в «Вам и не снилось…» стали кумирами молодежи, «лицами» юношеского бунта.

На фоне общего инфантилизма и культа «типичных представителей» герои Нефедова поражали меня взрослостью и ярко выраженной индивидуальностью. Играя вьюношей, он не играл «недоросших мужчин», право высказаться у его героев было абсолютно равно правам его партнеров из другого поколения, и те, казалось, это право признавали.

Я думала: каким же благополучным должен быть этот парень по своему окружению, по доступу к гуманитарной информации?

Актер Нефедов ушел из жизни в 1993-м. В 33 года.

Об Игоре говорят его мама Нина Евгеньевна, кинорежиссер Сергей Соловьев, товарищи по студии и сцене «подвала» — Лариса Кузнецова, Михаил Хомяков, Сергей Беляев. И учитель — Олег Павлович Табаков.

Сергей СОЛОВЬЕВ:

 — Мне о нем рассказал Паша Лебешев. Игорь пришел, и я его сразу взял в «Наследницу по прямой». Без проб. Он тогда был очень курчавый, чем-то действительно смахивал на Пушкина. Свою роль, по тем советским временам, он должен был сыграть как нечто отрицательное: прагматический счет заменяет живое романтическое ощущение жизни. А Игорь умудрился сыграть некий пушкинский дух, который вился над этим летом и этой картиной.

Ему нравилось в Одессе, ему нравилось в этой компании, он обожал Павла Тимофеевича Лебешева, который снимал нашу картину.

По отношению к Игорю я бы с большой осторожностью употреблял слово «благополучный». Он производил впечатление счастливого. Игорь был абсолютным антиподом большинству нынешней молодежи, основной мотор жизни которой — успех. А у Игоря был мотор радости и счастья. Он и искусством занимался потому, что в искусстве можно быть даже счастливее, чем в жизни.

Мы и расстались на этой ноте счастья.

 — Игорь был лицом поколения?

 — К поколению он вообще не имеет отношения, так же как и к социальным проблемам. Это такой замечательный архетип старомосковской жизни. Хотя он из Саратова, но ощущение такое, что нет у него никакого провинциального прошлого. Он в этой жизни плавал и болтался, как герои фильма «Я шагаю по Москве». Или как Генка Шпаликов? Это какой-то странный русский генетический ключ или даже московский генетический ключ к некоторым судьбам.

В 1977-м, во время простоя на съемках «Обломова», Олег Табаков подкинул Никите Михалкову идею снять пьесу Володина «Пять вечеров». И «вложился
в проект» двумя учениками. Партнершей восемнадцатилетнего Игоря по первой роли в кино стала Лариса Кузнецова (сегодня — актриса Театра Моссовета), начинавшая свою карьеру вместе с Нефедовым еще в подростковой студии Олега Табакова.

Лариса КУЗНЕЦОВА:

 — На отборе в эту студию просмотрели три с половиной тысячи школьников, пятьдесят человек отобрали и потом выгоняли каждый день; постоянные экзамены, сдачи этюдов, отрывков. (На актерский курс Табакова в ГИТИС попали только девять человек.) Жили денно и нощно вместе, Олег Павлович приводил к нам редчайших людей — Белова, Володина, а Окуджава и Высоцкий пели специально для нас. Я не знаю вообще, стоило ли так поднимать планку для детей, определенный вкус, держать в тепличных условиях (мы были под крылом своих преподавателей — Фокина, Райкина, Леонтьева, Райхельгауза, Дрознина), а потом бросить в реальную жизнь. Мы были абсолютно элитным подразделением. Группа «Альфа» — маленький, но всесильный отряд: и летать, и плавать? И сегодня, подытоживая сомнения, которые глодали душу всю молодость, я могу сказать, что, наверное, мы были гениальными.

Детскую студию Табаков набирал, когда Игорю исполнилось четырнадцать. Девятый-десятый класс Нефедов закончил экстерном, чтобы поступить на курс Табакова в ГИТИС вместе с другими студийцами.

Создать свой театр Табакову позволили не сразу, пришлось пристраивать выпускников в разные труппы. Игорь попал в Центральный детский театр, где по фактуре, темпераменту и амплуа романтика сразу попал в герои. Главный режиссер Алексей Бородин видел в нем огромный запас творческих сил: «Игорь жил, снимался и играл на полную катушку, во время репетиций мог свалиться в оркестровую яму, что-то сломать себе и вдруг снова появиться готовым к работе. Из таких вырастают Гамлеты».

В 1987-м Олег Павлович позвал учеников «в подвал»". Бросив премьерство в ЦДТ, Нефедов вернулся к учителю, и для него началась пора восстановления лучших курсовых работ (зал рыдал на трагической гибели его Ушастого из пьесы Володина «Две стрелы») и создания новых спектаклей. Его коронной ролью был Адуев из «Обыкновенной истории». Среди лучших ролей — Почтмейстер из «Ревизора» (он мечтал о главной роли?).

Пришло и некое житейское благополучие — из общаги вторая семья Игоря переехала в собственные две комнаты. Игорь оказался беспримерным отцом для своей приемной дочери. До конца 1980-х продолжалась и кинокарьера (говорят, у Нефедова была способность «держать роль от первого лица», очень многое рассказывая про себя) в фильмах «Зонтик для новобрачных», «Серафим-Полубес и другие жители Земли», «Криминальный талант», «Охота на лис». Режисер Вадим Абдрашитов вспоминает Игоря как очень ответственного, дисциплинированного, работящего человека.

А потом вдруг жизнь вошла в непривычную для Игоря колею: перестали звать в кино, не все складывалось в театре, возникли проблемы личного характера. И в 1993 году в возрасте тридцати трех лет человек ушел из жизни. Согласно официальной версии, по собственной воле. Было высказано немало предположений о причинах. Добавить нечего, кроме слов матери актера.

Нина Евгеньевна, мама Игоря:

 — Я не исключаю, что это была насильственная смерть. Следствие констатировало, что человек покончил с собой, мотивов не нашли. В ответ на мое заявление на пятнадцати листах другой следователь сказал мне по поводу проведенного расследования: «Все шито белыми нитками. Нужно начинать все с нуля. Нужна эксгумация, снова надо делать экспертизы». Но я сочла, что это уже слишком.

Михаил ХОМЯКОВ:

 — Ему многое прощалось — он был совершенно безобиден. Он и в жизни, и в театре был романтиком. У Олега Павловича было много учеников. Но немногие есть здесь сейчас — уходили в поисках лучшей жизни. Я абсолютно убежден, что Игорь никогда бы не бросил театр. Студия может продержаться два, три, четыре года, а потом оказывается, что кто-то лучше, кто-то хуже, кому-то больше везет в кино — и принцип студийности тает.

Игорь был последним, кто оставался в этом романтическом флере: мы - единомышленники, ученики учеников Станиславского. Мы - мхатовская школа, педагоги готовили нас так, чтобы с нами потом выходить на одну сцену. Так что растите свою душу, не будьте жлобами, не относитесь по-свински к другим и к месту, где служите, относитесь трепетно к профессии. 

У нас категорически не приветствовалось каботинство и премьерство.

Я никогда не слышал, чтобы Игорь снисходительно к кому-то отнесся. Он знал, что с его популярностью это возможно. Но никогда этим не пользовался. А ведь его действительно узнавали на улицах, причем не так что «О, мужик, ты в кино не снимался?», а обращались сразу, как к своему, близкому человеку. В тяжелые времена мы ходили с ним в магазины через служебный вход, он доставал что-то своим и мне никогда не отказывал: «Пойдем, поторгуем твоим лицом!». — «Пойдем!». Он обладал способностью очаровывать всех. Умел с народом общаться. С ним можно было не бояться попадать в какие-то экстремальные ситуации, он мог уболтать хулигана.

А в том, что Олег Павлович снял его с роли Адуева на гастролях в Японии, виноват отчасти я. Он попросил меня его разбудить, а я не достучался ему в номер: сам проснулся поздно и подумал, что Игорь уже ушел. Игорь столько вложил в этот спектакль, на него приходил его отец-актер, работал с ним и через несколько спектаклей сказал: «Ну вот, теперь ты сыграл». И вот я прихожу на репетицию, а его нет. Табаков разгневался и отстранил Игоря от роли. И ввел совсем тогда молодого Женю Миронова. Это было в марте 1993-го. И больше Игорь Адуева не играл.

Незадолго до его смерти нас с Нефедовым сняли с ролей в предстоящей премьере — «Механическом пианино?». Мы не справились: я с Платоновым, а он с Трилецким. 

Эта работа была для нас обоих этапной. Конечно, мы сильно переживали. Но я остановил в себе это, а он нет. Ходил на репетиции, сидел, ждал, когда ему дадут возможность выйти?

Месяца за два до смерти Игорь от жены ушел. Мучался, приходил туда. Ему негде было жить. Несколько раз ночевал у меня. Придет в театр, поиграет, а куда потом? Загрузить бы его работой в тот момент?

?Я видел на арене Леонида Енгибарова. Мое от него впечатление сравнимо с впечатлением от Игоря. Когда Игорь выходил на сцену, почти весь зал улыбался.

Мы как-то были на гастролях в Ереване, в постперестроечное время. Там — совершенно заброшенный цирк, уже зарастающий. И стоит памятник этому солнечному клоуну. Обветшалый, маленький, одинокий. 

Сергей БЕЛЯЕВ:

 — Он сам по себе жил в каком-то жизненном хмелю, очень веселом. Если Игорь даже приходил на спектакль под хмельком, мне лично как партнеру это не мешало. Он мог что-то забыть в монологе, но, когда подступала сцена с партнером, все вспоминал. А опоздания — свойство натуры. Нельзя сказать, что он это «позволял себе», это получалось само собой.

Когда Игорь чувствовал, что вызывает у меня раздражение постоянным стрелянием сигарет, что он делал? Через полчасика снова подходил и сообщал, что мне дают новую роль (он и в жизни хорошо играл), развивал эту тему, между делом просил сигарету, я, естественно, давал: он просто заговаривал меня! Сердиться я уже не мог: смеялся?

Даже если он грустил, мог и заплакать (сентиментальный был), это все равно был светящийся человек.

?У нас в театре как-то был банкет с американским послом, и Игорь под шумок стащил всю (!) черную икру со столов и скормил моей беременной жене.

Нина Евгеньевна, мама Игоря:

 — Он был внутри себя человек настолько не звездный! Об Игоре ведь тогда писала вся пресса. Его первым из сверстников занесли в энциклопедию кино. А ему было совершенно все равно. Мне звонили по поводу него люди отовсюду, причем много лет после его смерти. Может быть, года четыре, как перестали звонить В начале его звездного периода его приглашали даже в Кремль. Я говорю: «Чего ты лежишь-то? Чего не собираешься?». — «Да ну, мамочка (он ни разу в жизни не назвал меня просто мамой), не пойду я?»

Олег Павлович Табаков:

 — Смерть Игоря — беда совсем не входящая в сферу служебных отношений. Он - молочный брат моего старшего сына Антона. Нина Евгеньевна, его мать, и моя жена Люся Крылова родили первенцев почти одновременно. У моей жены молока оказалось больше. И Игорь был вовлечен, так сказать, в сферу обслуживания. Его отец — один из двух самых близких друзей моего детства.

 — Почему в последние годы не получалось ставить спектакли на Нефедова?

 — Не получалось у Игоря. Достаточно сказать, что он был назначен на главную роль в «Обыкновенную историю»! Когда человек назначает актера на ту роль, которая дала ему довольно много в жизни, то, наверное, связывает с ним серьезные надежды. И даже больше.

Никому не дано знать, сколько кому надо играть в театре. Вот я в театре «Современник» не играл почти два сезона, произошло такое «охлаждение взаимоотношений с руководством». Только Татарина в «На дне». А ведь, как сейчас говорят, звездой был. Так что это — «тельняшка наших дней: за черной полосой быть белой полосе».

 — А как вы переживали этот простой?

 — Стиснув зубы. Я много работал на телевидении. Сделал несколько фильмов. Я вообще рабочий человек. На радио что-то сделал. Я вам так скажу: беда ждала его совсем с другого конца — он был баловень, а сопротивляемость жизненным подробностям у него была невелика. Жизнь начиналась празднично, бравурно, и все шло как-то так, само собой. А вот эта полоса, в которой нет ничего ни оригинального, ни чрезвычайного? Он был человеком, которому я прощал то, чего никогда другим не прощал Он нарушал правила внутреннего распорядка, пьяным бывал, а этого не должно быть в театре. Я думаю, что он далеко не всегда использовал те возможности, которые ему предоставляли. Был не слишком настойчив, отвлекался. Инфантилизм. Забот было мало. Не ответственен был. А ведь когда-то надо подтвердить, что имеешь право, что способен разрушать собственные стереотипы, приращивать умение. Вот проблема.

 — Какую его работу вы любите больше других?

 — Я не за это его люблю, я просто его люблю. Как люблю старшего или младшего сына. Неформально. Это совсем другие взаимоотношения. И работы его достойны того, чтобы их любить. Даже первая его роль в кино — в «Пяти вечерах» — и Игорь, и Лариса Кузнецова не в меньшей мере, чем Люся Гурченко и Слава Любшин, попадают в десятку.

Так звонко начать?