Артисты труппы

Артисты, занятые в спектаклях МХТ

Городок в табакерке

Ольга Гердт, Газета, 9.01.2002
В Театре под руководством Олега Табакова премьера — пьесу Евгения Гришковца «Город» поставил Александр Назаров. В крохотный зал публика, оставив праздничное застолье, валила не на молодого и уже популярного режиссера и даже не на занятую в спектакле звезду Евдокию Германову. Шли в Табакерку «на Гришковца».

Режиссер, взявшийся за пьесу Евгения Гришковца, естественно, рисковал. Одно дело, когда на сцене сам Гришковец, запинаясь и заикаясь, рассказывает свои «обыкновенные истории». Совсем другое, когда это делают профессиональные актеры, чуть что норовящие вписаться в театральную традицию, которой эмпирик Гришковец не очень-то доверяет.

Пространственный масштаб «Города» — четыре стены городской квартиры, в которой мается интеллигент, переживающий классический кризис среднего возраста, — позволяет вспомнить и Чехова, и Ибсена и Володина. Как и главный герой, одержимый своеобразным возрастным психозом. Сергей Александрович Басин мучительно пытается понять, кто он такой и что делает в этой квартире и в этом городе. И не проходит ли жизнь мимо, пока он тут на постели с любимой женой Таней валяется, с другом Максом чаек попивает и пытается объяснить папе, что он давно уже не ребенок. Главный герой хочет сбежать. Не в Париж, так в Москву. Или просто в другой город.

Режиссер Назаров, к счастью, прекрасно понимает, что сохранить обаяние текста Евгения Гришковца можно при одном условии: не поминать классиков всуе. Разбираться, в чем смысл жизни — и не русского интеллигента, а человека вообще, — надо с нуля, условившись, что опыт Сергея Александровича Басина уникален и неповторим. Как и слова, которые он находит, чтобы объяснить нам свои ощущения. Не прямо, так метафорически. Наивно, искренне, по-детски.

Бумажные декорации с нарисованными обоями, газовой плитой, шкафами — всего лишь легкие ширмы, отделяющие, как в японском домике, кухню от спальни, спальню от прихожей — позволяют передвигаться по внутреннему «городу» главного героя. Раньше в этом пространстве было ему хорошо. Теперь он чувствует себя, как в тюрьме.

Кухонный стол — место встреч. Кафе, кабак, таверна. Сюда приходит друг Макс (Сергей Угрюмов), вроде как чайку попить, — на самом деле занять денег. Денег Басин не даст, но про внутренний мир расскажет. Про свой. Ты, скажет, Макс, счастливчик, делаешь ремонт в квартире и находишь в этом смысл. Макс Басина слушает, но не понимает. Макс взорвется и объяснит, что этот вот снобизм — «как будто ты один такой тонкий и чувствительный» — он с детства терпеть не может.

Супружеская кровать. Здесь Басин встречается с женой Таней и терзает ее всю ночь рассказами о том, что он давно ничего не чувствует, а его давно никто не понимает. Таня тоже злится и плачет. Потому что у нее тоже есть внутренний мир. Но она об этом молчит. 

Вот, наконец, детская песочница во дворе. Место, где взрослые мальчики объясняют пожилым папам, что они уже давно не мальчики и имеют право бросить работу, которая им опостылела. Папа тоже сердится. Потому что и он, папа, оказывается, в таком же возрасте тоже чуть не сбежал от жены, детей и города.

Такой вот быт. Как в шоу «За стеклом», каждый из персонажей имеет право стать главным. В «Городе» в том, что все чувствуют и страдают одинаково, убеждают не слова, а какие-нибудь простые коллективные действия — вроде ловли комара или поиска телефонной книжки. Но выигрывает не тот, кто ловит комара ловчее или делает ремонт быстрее, а тот, кто умеет завлекательнее рассказать, почему все это не имеет смысла. Какой-нибудь красиво рефлексирующий актер и рассказчик. 

В «Городе» Сергей Беляев (Сергей Басин) играет человека, который может рассказать о себе. Остальные играют тех, кого Басин не слышит и не видит. Инопланетян, чужих. Они, как вечно пропадающая ручка или записная книжка, только мучают и раздражают. То лежат не на месте, то требуют к себе внимания. Играть статистов из басинской «объективной реальности» актерам не очень, кажется, интересно. И, как в реальном шоу, они пытаются привлечь к себе внимание. Поэтому экспрессивная Германова очень многозначительно произносит «Да, Сережа. Нет, Сережа», а Валерий Хлевинский (Отец) разборку с сыном превращает в настоящее заседание парткома из какой-то старой советской пьесы.

Спор о реальности, «данной нам в ощущениях», разрешается спокойным, стильным и абсолютно в духе самого Гришковца финалом. После долгих торгов Басин усаживается в машину (на сцене — легкий каркас автомобиля) и сразу отдает водителю деньги. Чтобы возникло ощущение, что ехал (читай, жил) бесплатно. Водитель соглашается, но, высаживая Басина, просит заплатить ему еще пять рублей. И резюмирует: ощущение, что ты ехал дешево, куда приятнее, чем ощущение, что ты ехал бесплатно.

Перед тем как посадить Басина в машину, водила легким прикосновением толкает каркас автомобиля, и оба на время замирают с блаженными физиономиями, покачиваясь вне времени и пространства. Наверное, если бы сам Гришковец ставил эту сцену, он придумал бы именно такой, наивный и чистый ход. Правда, извиняясь, объяснил бы, что эта переправа за пять рублей — метафора последнего путешествия. В поисках «другого» города. Другой жизни.